Восьмого марта, как водится, все мужчины стараются угодить слабой половине человечества во всех их прихотях и капризах. Мои ненаглядные подруги, это если перефразировать известную поговорку «Друг моего друга …», в «Жена моего друга – моя подруга», (извиняюсь за каламбур и плагиат некоторых словосочетаний с известной телепередачи), накануне праздника потребовали исполнить обещания, которые я налево и направо раздавал в течении всего года. Полет на воздушном шаре – вот о чем мечтает современная женщина. Конечно, если у нее уже есть Levante и Golden Ledi. Делать нечего, я стал готовится к полету. Погода стояла превосходная, как говорится: «тишь и благодать». Седьмого марта, приехав в местный аэропорт дать заявку на предстоящий полет, к своему удивлению обнаружил закрытую проходную. Но появился сторож, который успокоил меня тем, что поведал о сложной экономической ситуации в стране, сложной внешнеполитической обстановке, «И вообще - сказал он – давеча тут военный вертолет садился, они тоже диспетчера искали, но нету здесь никого, уже давно нету!». Планы на будущий полет оказались на волоске от срыва. По приезду в офис, звоню своему нелегальному патронажу, командиру центра управления полетами, который часто поддерживал меня в щекотливых ситуациях, в кои попадает наш брат воздухоплаватель при выполнении полетов. Но служба есть служба. Полковника нет на месте, а ситуация усугубляется. Дежурный диспетчер в дополнение ко всему поведал мне что их центр разгоняют, и кому теперь давать заявку он не знает. «Звони в Ростов»-говорит. Легко сказать «звони в Ростов» – это все равно, что из Москвы в Улан-Уде правду искать. Ну да делать нечего. Гнев обманутых женщин пострашнее расстояний и высоких инстанций. В общем, к концу дня разрешение на полет было получено. Все теперь зависело только от погоды. Видно бог услышал мои стенания, и утро восьмого марта было тихим, солнечным и праздничным. На горизонте белела горная гряда Большого Кавказа, над которой возвышался пятитысячный Эльбрус – высочайшая гора Европы. Организационные хлопоты, как всегда, когда в деле участвуют дамы, затянулись. О каком полете может идти речь, если восьмое марта, кофе в постель, весь мир у ног? Моя настойчивость все же пересилила праздничную негу и истому женского праздника. Мы выехали почетным эскортом к месту предполагаемого старта. Я решил не искушать судьбу и выбрал для взлета центр Пятигорска. Ветер то неизвестен точно, а над городом надо пройти. Праздник все-таки. Серая красавица оболочка несколько зимних месяцев ждала этого часа и с шелестом почти эротическим дала себя разложить, так как пожелал пилот. Мы немного посекретничали с монгольфьером, обсудили нюансы предстоящего полета. Исполин обещал вести себя хорошо, на деревья и скалы не падать. Подъем аэростата все же гладко не прошел. После зимней передышки, вдруг, на полном ходу остановился двигатель вентилятора, который нагнетал внутрь оболочки холодный воздух. Но где наша не пропадала! И вот уже толпа зевак, которая стояла безучастно вокруг, потея, матерясь и меняя друг друга, увлеченная общей целью, загоняют в купол шара куб за кубом неподатливый и незримый воздух. Постепенно аэростат приобретал привычные глазу черты. После нескольких огненных залпов горелки – торжественный момент! Под общий восторг монгольфьер занял вертикальное положение, радуя глаз своими законченными формами. «Пассажиры в корзину» - кричу я, слегка ошарашенным таким обращением девушкам. Вдруг, какой - то мужичек лихо прыгает в гондолу с воплем восторга: « Я пассажир!» Сильные руки моих бдительных помощников вынимают несчастного из корзины – «Ты не пассажир – ты заяц!» Тем временем милые дамы, преодолев страхи и сомненья все же решились на полет – назвался груздем, полезай куда ?, правильно – в корзину. Аэростат взмыл в воздух около 12 часов дня. Солнце уже нагрело землю и мне пришлось несколько раз парировать изменчивость горного ветра интенсивной работой горелок. Люди внизу ликовали. Мы снизились до высоты фонарных столбов, и мощный сквозной ветер потянул воздушный шар вдоль улицы. Обалдевшая ребятня, осатаневшие и охрипшие собаки, взмахи сотен рук, оранжевый салют из апельсинов, устроенный торговцем фруктами, шум, гвалт – праздник восьмого марта! Но вот осталась позади городская черта. Под нами простирался небольшой сквер с крестами и могилами. Спутницы уже давно оправились от первых страхов и наперебой щебетали о том, как прекрасно на лету съесть апельсин. Над кладбищем пассажиры дружно стали требовать изменить курс и не портить праздник унылым пейзажем. Естественно в этот святой день просьба женщины – закон, тем более, если их три. Вняв угрозам пассажирок, мы (правда, не меняя курса) благополучно миновали печальный ландшафт и оказались над территорией того самого аэродрома, на который недавно садился вертолет. В воздухе чувствовалась болтанка и монгольфьер, летел слегка раскачиваясь и вращаясь вокруг оси. Ситуация не из приятных. Все это уже было однажды, и закончилось вынужденной посадкой на буковый лес, а сейчас подо мной – стройные ряды стареньких тружеников полей «кукурузников» Ан-2. Большинство из них уже отслужили свой век. Однако, если их зацепить корзиной, то стоимость их будет как у новых, и за эти аэропланы не рассчитаться до конца жизни. Подумав об этом, я набрал высоту 50 метров. Судьбу – злодейку не перехитрить. Ровно над центром летного поля шар начал вертикально снижаться с приличной скоростью, или попросту говоря – «сыпаться». Мои отчаянные попытки пересилить затянувший нас нисходящий поток воздуха - термик, результата не принесли. Пришлось просить пассажирок не беспокоится и сесть на дно гондолы. Мы столкнулись с землей в аккурат между рядами ничего не подозревающих воздушных тружеников сельского хозяйства и тут же взмыли вверх. Воздух – то в оболочке я перегрел, хотя и стравил его немного во время снижения. Поднявшись метров на 25, мы ринулись с заметным ускорением, совершенно в другую сторону от прежнего направления. Какие-то люди у диспетчерского пункта, я думаю, охрана аэродрома, попрыгали в автомобиль и направились в погоню. Когда расстояние между нами сократилось метров до десяти, оскорбленный таким невежливым приемом воздушный шар выполнил маневр, который у военных летчиков называется «боевой разворот»: резко, с большим креном, аэростат описал в воздухе полукруг, и развернувшись на 180 градусов начал снижаться на преследовавшую его VOLVO. Через секунду резвая иномарка, включив самую заднюю скорость, неслась в обратном направлении. Еще бы! Если на тебя пикирует исполин в пятиэтажный дом, даже очень горячая кавказская кровь остынет до нулевой температуры. Но этот забавный инцидент уже не мог развеселить моих пассажирок. Две из них обосновались на полу нашей ивовой кабины и белыми губами что-то бормотали о том, что самое твердое, прекрасное и надежное на свете – это почва под ногами, и что об этом они не догадывались до сегодняшнего дня. Делать нечего. Слишком был высок риск, в праздничный день затеять уборку остатков праздничного стола, и кофе – того, которое в постель. Поболтавшись в воздухе еще несколько минут, мне удалось-таки найти нужную высоту и вырваться из «плена» летного поля с его непредсказуемыми воздушными течениями. Воздушный шар приземлился на полянке недалеко от аэродрома. Мои спутницы без энтузиазма, но зато с великой радостью покинули царство пропана, нейлона и огня. Еще через минуту все трое лежали, распластавшись на земле, думая о чем-то своем сокровенном. О чем может думать женщина восьмого марта?.. Может о том, что завтрак в постели - это излишество и малоприятная процедура, придуманная невежами, ничего не понимающими ни в любви, ни в жизни? Думали они об этом или нет, не знаю, но мне кажется, что пока есть мужчины, которые хмелеют от запаха неба, и головокружительных пируэтов всегда будет и утренний кофе в постель, и ужин при свечах… - Полетите еще? - Спросил я у девушек после того, как все было позади, и мы дружно уплетали шашлык на лесной опушке. - Конечно… Но только натощак! – ответили мне, многозначительно подняв к небу шампур с жареным на костре мясом.